Опять мне предлагают и в которой уже раз (и лучшие, причем мои собратья) отдаться на съедение простоте. Но я, хоть и старея (деградируя душевно) не сдаюсь. Ведь ясно представляю, как срамные спекулянты нашпигуют на земле мое нутро своими гнусными имплантантами, чтобы после непринужденно высасывать мою карму. И я стану обновленный; результатом коренных метаморфоз во всех гостиницах и аэропортах, клиниках и амбулаториях меня встречают, протягивают руки, желанья зависают на моей прокусанной шее, а мечты задирают юбки. Пробелы заполняются чуднЫми артефактами искусственных миров (джедайские мечи, 'флаеры', эльфийские кольца, телефон-Морфей-на-связи). Я лечу вслед за толпой, за руку с кем-то из толпы (моей любовью может быть), в диффузной массе исчезаю навсегда и никогда уже не на секунду не сомневаюсь в объективности истины.

Но не моей. Я в тишине гляжу в окно на падший снег, и созерцаю пустоту.

В такие минуты я вспоминаю Альфу, воображаю как она (имплантированная) придается страстям, и апостолы майи тривиально имеют ее сквозь разреженные астральные оболочки. И тогда мне противно и стыдно за былую свою межгалактическую наивность, за отверженных храмом ущербных перводетей своих, за немую медитативную влагу, глупую mea culpa проповедника насильственной смерти. Ведь совсем недавно ее вновь случайно обнаружил дружественный мне телескоп. Но поставленный в известность был я отчужден и близорук, ибо не в той части небосвода плыла она, смутна и незнакома, как заросшая могила без поминок и цветов, лишь только с именем и датой, пожелтевшим фотосном. И когда посторонний прохожий, доморощенный Будда хватает меня за рукав и заявляет, что былые эпохальные эманации моего извращенного восприятия абсурдности окружающего мира ненароком заложили фундаменты новых цивилизаций, как могу я не ответить ему тишиной. Разве стоят они того единственного, вечно обреченно странствующего фотона, излученного погасшим совершенством?

Бесконечность. Каждый человек в ней обречен на встречу с прошлым.

Виденье абсолюта, что так часто посещает меня заупокойными утрами, надменное, живое и прекрасное - не убежать мне, делаю свысокаглядящий вид, задираю голову, руки скрестив на груди, стою в позе равнодушного Христа, потею, пережевываю накопившийся во рту песок (отложения архаичных рек), что больно сплюнуть. Гляжу на потолок, что не сокрытый небесами и скоплением галактик, так ржав и мерзолик и беспросветен, как мертвецкая тоска, и говорю ему: "Господи свят, иже еси, смотреть противно". Как же нелеп я сейчас, как лицемерен, худ, неправдоподобен. Оно ведь знает, что я вру, и все это знают. Так же точно, как и то, что всем плевать, что я вру, и что они это знают. У меня на сетчатке ее отраженье, ментальное зловиденье, на которое я боюсь смотреть, (а еще страшнее мне умертвить его), и растоптать, и сжечь, и улыбаться, созерцая свой разоренный комплексующий неполноценный мир.

И я один в нем. Гоняюсь за истиной по вечной пустыне, как параноидальный археолог, пытаюсь определить любовь по останкам ее разложений. Но снова и снова сжигая мосты, я не нахожу иных объяснений этому паранормальному феномену человеческого бытия, кроме патогенной деятельности тех латентных сущностей, которые так же нелепы для верующего фанатика, как очевидны для просветленного атеиста:

Эгоизм, Страх, Жалость и Рабство.

Никогда вместе, но всегда одна из них и есть любовь. Очищенная от примесей, в своей парадоксальной сути. Но я не успокоюсь до тех пор, пока докажу, что это не так и не признаюсь, что я лжец.

P.S.

Данная заметка основана на реальных событиях. Все астральные сущности и аллегорические образы имеют реально существующее физическое воплощение.