- 1 -

По сути, мы все обречены, и это только потому, что не умеем соизмерять наши потребности с окружающей реальностью. Девушка мечтает о замечательном парне, готова ждать его вечно, не замечая окружающих. Быть может, на самом деле ее судьба тесно переплетена с теми, кто сейчас рядом с ней, но ее дешевый эскапизм создает ей барьер в общении. Неприязнь к отличным от нас, чужим, чужим, потому их интересует другая культурная среда, потому что они способны создать собственную субкультуру, непонятную и многогранную, а значит сложную, пронизывает нас и вызывает агрессию. И эти чужаки, отверженные, замыкаются в своем мире, уходя все глубже по спирали в бездну отвращения к себе и окружающим, которые кажутся им сборищем троглодитов, без колебаний готовых уничтожить хрупкую сферу нематериальных конструкций, что создавали они всю сознательную жизнь. Могу ли я осудить девушку, которую я знал много лет и все эти годы ждавшую свою мечту? Глядя на нее сегодня, я испытываю больше сострадания, чем раздражения, не отпускавшего меня в редкие моменты общения с ней. Мы понимаем друг друга, если у нас есть совместный опыт переживания одних и тех же ситуаций, или испытываем одинаковые чувства к миру вокруг, точнее к его локальным проявлениям. Я часто ловлю себя на мысли, что не способен видеть картину в целом, я наслаждаюсь деталями, что в состоянии вычленить из наблюдения. Более того, мне не нужно видеть ВСЕ. Не сомневаюсь, что другая сторона понравившейся вещи окажется отвратительной. Лучше обманываться, чем разочаровываться. По Оруэллу, "незнание - сила". Поэтому ее точка зрения имеет право на жизнь. Но не на мою жизнь, я бы не хотел прожить ее рядом с человеком, который обманывает себя и меня, не в силах примириться с простой истиной - однажды ты начинаешь идти на компромиссы, заменяя желаемое достижимым. Мы стареем, каждую секунду, проигрываем это сражение и результат заранее известен, стоит ли ждать идеала?

Моих друзей раздражает окружающая убогая, лубочная культура, возникшая в 90-х. Меня она раздражает не меньше. Но я сознательно иду на компромисс, вырабатывая иммунитет к ее примитивизму - будь это речи "говорящих голов" на TV, народная пресса с "Комсомольской правдой" в первых рядах или пошлые голливудские комедии, где объектом сексуальных притязаний служит пирог. Или вы как все, или окружающие смотрят на вас, как на неизвестно откуда вдруг выползшее насекомое - наполовину с любопытством, наполовину с отвращением. Мой друг в ответ на часто возникающую меланхолию получил совет однокурсников: "Нужно ходить на дискотеки и слушать клубную музыку", не больше не меньше. Это готовый рецепт жизни, положи в микроволновую печь и разогрей. На Западе ему бы посоветовали ходить на собрания групп психологической поддержки, как герою "Бойцовского клуба", уставшего от повседневности. Это только потому, что он имеет плохую привычку задумываться, зачем он здесь. Он - другой, вы можете это почувствовать за пять минут общения. Всю жизнь я ищу интересных людей, рядом с которыми не чувствуешь себя механистическим роботом, выполняющим простую последовательность действий. И не удивляюсь, обнаружив, что их крайне мало - меньше живых инструментов в российской поп-музыке. Синтезированные эмоции, компьютерное мышление, броские лозунги ("Matrix has you") заменили привычное нормальному человеку гуманистическое восприятие мира как сферу живых существ. Моя девушка мечтала носить обтягивающую кожаную одежду и иметь ник "Neo", ездить на спортивной красной машине и спать со всеми девушками квартала. Вот так. Уровень потребностей задается культурной моделью общества, и временами я ощущаю характерную особенность нашего времени - обрывочность, фрагментарность, противоречивость, переходящая в патологию, когда никто не знает, правда это или искусно созданный и подпитываемый миф. Мне сказали, что христианские ценности устарели, что динамика развития общества требует больше свободы, в том числе поведенческой. Оправдание низменным инстинктам? Или новый поворот в развитии человечества, виток эволюционной спирали, раскрывающий дремлющие темные стороны человеческой души?

Интересное наблюдение - все интересные люди, которых я встречал, рано или поздно начинают интересоваться Востоком и его культурой. Китай, Япония, Тибет - места, куда стремится наша душа. Означает ли это, что они идут более правильным, гармоничным путем? А мы, в свою очередь, очарованы западными ценностями лживой демократии и окончательно потеряли связь с энергией Космоса, не знаем, как обрести душевное спокойствие и мечемся в поисках все более острых ощущений, заглушающих голос разума? Быть может, Восток для всех нас просто игрушка, не в состоянии понять которую мы словно дети крутим в руках предмет с неясным назначением. Впрочем, даже игрушка в наших руках опасна. Взять, к примеру, Блаватскую с ее теософией - большинство ее сторонников - истинные фанатики, с непререкаемым авторитетом способным доказать вам, что вы всю жизнь бродили в темноте до момента встречи с со светочем абсолютных знаний, воплощенных в этом томике. Адепты оккультных наук, встреченные Блаватской на Востоке и рассказавшие ей о конце этой эпохи (это коронный номер всех апокалиптических учений), о том, что ученые лгут, а человечество невежественно, агрессивно и послушно, как стадо овец, ведомых к пропасти. Вот так. Пусть я воспитан в духе материализма и веры в технический прогресс, но с осторожностью отношусь ко всему, основываю свои суждения на виденном (желательно мною) и с удивлением смотрю на людей, одержимых идеей, мне не стать фанатиком - я не умею безоговорочно верить. Вера - соломинка, за которую хватается человек, не в силах совладать с неудержимым потоком жизни. "Clutching a straw, we're still drowning" - печальный рефрен у Marillion. Осталось добавить, что с такими людьми еще и трудно, а зачастую невозможно разумно разговаривать.

Возвращаясь к теме побега от реальности. Разве литература, кино не предоставляет нам замену реальной, порой скучной, а местами, словами моего друга, отвратительной жизни, нашей реальной жизни? Мы питаемся чужими представлениями о реальности, стремимся быть похожими на персонажей, что нравятся нам, влюбляемся них - мне вспоминается другая моя девушка - она едва ли не всю сознательную жизнь без ума от Джеймса Хэтфилда из Металлики - это образец мужчины - талантливый, мужественный, агрессивный и с прекрасно поставленным вокалом - вот с последним утверждением я готов поспорить - ее ошибка в переносе своих идеальных представлений о мужчинах на свое окружение, пусть едет в свою ***** Америку и визжит перед ограждением на концертную площадку.

- 2 -

Читая Сартра, очень легко почувствовать отвращение к этому миру, тем более, что он дает немало поводов для негативных эмоций. Утром в транспорте, днем на работе, вечером у телевизора - бездумно пережевывающие babble-gum примитивных культурных образцов люди. Чем вы или я отличаемся от миллионов таких же? Ничем, только наличием собственных переживаний о событиях, случившихся в прошлом. Или не случившихся - ожиданий, которые так и остались ими. Уникальность - качество, ставшее раритетом. Все имеет ограниченный срок эксплуатации, человек в том числе. Мы стали ощущать потребность не столько в общении, сколько в сервисе. Люди стали роботами в униформе, несущими определенное функциональное назначение. "Я знаком с нужными людьми", - часто слышу подобное. Именно с нужными. Есть необходимость - есть человек. Нет - о нем забывают.

Что мы создаем - это dust in the wind, а Интернет только подчеркивает бессмысленность творчества. Кажется, что лучше просто сделать бумажный самолет из листа бумаги с собственными мыслями и запустить его с Эмпайр-стейт-билдинг, чем делать свою страницу в надежде на миллионы читателей. В мире, где восторжествовала функциональность, все меньше желания искать чьи-то мысли. Лучше сделать портал об угнанных автомобилях или мелодиях для сотовых телефонов - практично и пользуется спросом. Музыка - только популярная, потому что никто не будет слушать забытую Богом голландскую группу Kayak, исполняющую прогрессивный рок. Где вы слышали ее по радио? Только пустые мелодии, подчеркивающие болезненную ритмику городского жителя.

Отдельные фильмы - крик души, уставшей от обыденности. Как герой Робина Уильямса ("Куда приводят мечты", 1998), с разбегу прыгающий с обрыва в нарисованной стране, часть из нас готова бежать без оглядки от реальности с ее новыми русскими, криминальными разборками, политическими партиями, возникающими на пустом месте, и рекламой тысячи нужных домохозяйкам вещей. Где место моего уединения? Мост через бурные воды - искусство, заставляющее нас задуматься. Станислав Лем заметил: сейчас издается так много книг, что найти среди них шедевр - титанический труд. Он теряется под грудой макулатуры и его появление отмечено крошечной статьей в узкоспециализированном журнале, которую прочтет горстка людей, имеющих отношение к большой литературе - писатели, критики, журналисты. На сайте "Books.ru" на первой странице - реклама книги о религиозной секте, практикующей в ритуалах сексуальные оргии - "Встань (вставь) перед Богом". Отменный заголовок для пятничного выпуска "Комсомольской правды".

Электрические импульсы, бегущие по проводам миллионы километров, - моя единственная связь с красотой, что я вижу в произведениях искусства. Я могу воспринять их опосредовано, через созданные прогрессом машины. Те же роботы, только безмолвные, они терпеливо ждут, пока я нажму на кнопку, чтобы ожить и показывать картинки. Способность воспринимать красоту вне контекста - я ценю тех, кто ей обладает.

Скучная жизнь, приправленная рутинной работой, вытравливающей из человека посторонние мысли - я смотрю на коллег, погруженных в иллюзию дела, которое на поверку оказывается монстром из папье-маше - бесчисленные документы, создаваемые на основе других документов, о содержании которых уже никто не помнит, к которым постоянно выходят изменения и дополнения и вносятся во все экземпляры, что учитываются в перечнях и листах рассылки, хранящихся в нескольких копиях. Гермес из "Футурамы", толстый зануда - вот образ нового рыцаря бумаги и карандаша, штамповщика бесчисленных документов, конвейера бюрократических образов, бестелесного призрака казенных учреждений. Временами я подсознательно делаю ошибки - в попытках сбить конвейер с ритма, протест винтика против системы - молотков из Pink Floyd, неумолимо шагающих по коридорам разума. Сумерки богов - это не Апокалипсис, это офисная работа. Каждый делает свое дело, а вместе мы - команда, команда пауков в банке, строящих свою жизнь на мелких подковерных интригах и пустых сплетнях. Скажите мне, где следующая остановка, это не мой поезд.

Мой друг обожает смотреть дешевые фильмы ужасов - там, где кровь льется рекой, разгуливают толпами зомби, мужественного вида одиночка с бензопилой (!!) противостоит армадам созданий тьмы и все такое. "Эти дешевые романы ужасов: кажется, там весь сюжет крутится вокруг одного и того же - скользкие твари во мраке, люди сходят с ума, превращаются в чудовищ" ("В пасти безумия", 1993, Джон Карпентер). Обязательно присутствие симпатичной девицы с большими формами, которая бежит по лестнице наверх, вместо того, чтобы выйти из дома. Зачем мы это смотрим? Потому что монстры - это люди, а люди - это монстры. Стремление к агрессии, запрятанное глубоко внутри, просит разрешения на выход. Лучше кровь рекой на экране, чем собственный порезанный палец. Порождает ощущение безопасности, как присутствие на рок-концерте с ватой в ушах. Все звуки приглушены, и чувствуешь свой собственный пульс. Джейсон с огромным лезвием, Фредди в любимой перчатке, два прикольных парня в маске Смерти, дауны из американской глубинки с топорами и бензопилами развлекут вас на ближайшие полтора часа. Лучше смотрите, иначе жизнь сведет вас с ума. Монстры, что живут с вами на лестничной клетке, намного страшней - их не видишь, пока сосед не взялся за ружье. Пусть лучше вымышленная старушка из отеля - исчадие ада, чем живой зануда - коллега по работе.

- 3 -

Однажды я хотел бы проснуться и по-новому взглянуть на мир, без рамок своих шаблонов и стереотипов, возникших за 25 лет жизни. Ощутить буквально новое рождение, сменить весь круг знакомых, узнать другую культуру. Постоянное изменение дает возможность двигаться дальше. Что может быть хуже: наблюдать день ото дня одних и тех же людей, заранее предугадывая их следующие слова и жесты, потому что они неизменны и отработаны до автоматизма. Радио - заведенная шарманка, которую неутомимо крутит дряхлый старик, впавший в маразм, одна и та же музыка лишь подчеркивает механистичность происходящего вокруг меня. Стремление к обновлению, как вихрь, рождается посреди этого болота. Кто-то лелеет свое прошлое, обустраивая тихий уголок памяти, где в строгом порядке сложены незабываемые впечатления: тут первая любовь, там ссора с лучшим другом, пятнадцать минут славы, спортивная победа - бесконечный список везения и неудач. Яркое переживание - бриллиант, помещаемый под стеклом в личном музее, построенном по проекту одиночества. Я не могу так жить, потому что отторгаю прошлое, прошлое мертво, как сухой лист, смысл в движении вперед, быть может к краху собственных представлений о мире, но не способному остановить движение, инерцию нереализованных желаний, что настойчиво стучат в дверь.

Способны ли мы быть другими? Не сменить имидж, не переехать в другой город или покрасить волосы в другой цвет, а изменить свое "Я" до неузнаваемости, чтобы стать актерами, меняющими маски ("I'm the harlequin, sense strangers violate my sanctuary, prowl my dreams, and they're my dreams" - Fish). Способны ли мы на неожиданность? Заинтересовать незнакомого человека, случайно встреченного на улице? Доказать, что состоим из миллиона атомов, бесконечно меняющих свою конфигурацию, бесчисленной коммутации сигналов мозга. Лицензия на оригинальность, свежий мазок кисти на черно-белом холсте жизни. Мне присуща боязнь стать похожим на всех, таким же среднестатистическим яппи, героем Нортона из "Бойцовского клуба", живущим по правилам и обставляющим свою квартиру по специализированным каталогам. Проклятое общество потребления! Свобода заменена благополучием и безопасностью.

Недоверие ко всем, даже к близким друзьям - вот что я вижу вокруг. Недосказанность, холодность в общении - стандарт для межличностных отношений. В основном все разделены на группировки, со сходными интересами и стилем жизни. Племенное существование с ритуальным поведением (ex. ролевые игры толкинистов) диктует свои правила общения в круге избранных, входом в который служит соответствие образу - рисуем картину длинноволосого хиппи с революцией в глазах и тесных джинсах, кричащего: "Нет войне!". Почему бы нам не быть просто людьми? Впрочем, хиппи я просто не люблю, они попали под горячую руку как пример бесполезной социальной группы, возникшей в довольной, сытой стране - протест одиночек, ставший стихийным течением, замешанным на галлюциногенах и рок-музыке.

- 4 -

Хотел ли я стать свободнее? Перестать сопротивляться раздражающим мелочам жизни, расслабиться и позволить событиям проходить сквозь себя - водопад, падающий и разбивающийся об утесы столетий, быть созерцателем, а не трудовой единицей - бобром, ожесточенно строящим искусственную преграду на пути полноводного потока, все, что я сделал и сделаю, растает, поглощенное энтропией, звезды остывают и погружаются в безмолвную тьму, в ожидании нового цикла рождения и смерти. И посреди этого скопления протоплазмы - живые люди, каждый с набором желаний и мыслей, способны ли они воплотить их в жизнь, обрести счастье, найти единомышленников? Или над всеми стоит неумолимая судьба, словно охранник, обходящий периметр, зорко следит, чтобы никто не вышел из шеренги. Одна из моих девушек - я часто упоминаю о них - большую часть жизни недовольна собой и стремится стать кем-то другим, накачивая мышцы и слушая тяжелый металл, в попытках заполучить пропуск в мужской мир - Жанна Д'Арк 21-го столетия, раздражительная, полная нереализованных желаний депрессивная женщина, зачарованно наблюдающая за каплей крови, текущей от порезов на руке - кандидат на квалифицированную психологическую помощь.

She dresses in black every day
Her hairs lying simple complain
She never lies make-up, course no one cares if she did anyway…

Очередной обход периметра - кто-то решается на побег, не желая идти по кругу, диаметр которого сотни раз измерен шагами предыдущих поколений, выбоины на тротуаре - не отпечатки ладоней актеров на Аллее славы, а следы падения ангелов, пытавшихся замолвить слово за род человеческий перед безжалостным всевидящим Богом, для которого мы - марионетки, театр теней, развлечение на час.

Нас постоянно отвлекают, лишают возможности сосредоточиться, задуматься - ритм барабанов, под которые мы молча маршируем к месту на кладбище - высокоразвитый сервис, пакет услуг для бедных и богатых, действуют специальные сезонные скидки - каждый жизненный этап встроен в схему контроля за человеком.

На рассвете, встречая солнце, я купаюсь в его лучах и думаю, что сегодня - очередной день, когда я могу изменить многое. К концу дня моя уверенность, что я хожу по кругу, крепнет. И только ночью мир открывает свою тайную сторону, ночь - время откровений и конфиденциальности. Одна из моих девушек, очередной женский образ из моего прошлого, которое есть сон, могла спать большую часть суток, меланхоличное создание, любящее всех живых существ, кроме людей. Сон являлся для нее спасением, побегом от реальности, здесь она не реализовала себя - однажды она уснула на работе - тихий уголок магазина, где продаются аквариумные рыбки - с книжкой в руках, в жаркий летний послеобеденный час, когда все замирает, и клиентов нет - упала со стула вместе с книгой. От нее я услышал: "Я принадлежу к низшим слоям интеллигенции". Меня она относила к высшим. Вот так, высшие слои интеллигенции победно маршируют, а остальные смотрят на них снизу вверх. Абсурд какой-то, откуда стремление возвеличивать одних и смешивать с грязью других? Разговор должен идти о низкой самооценке, и не со мной, а с психологом.

Помните Герберта Франке с его романом о казарме, черном прямоугольнике плаца на Богом позабытой планете, солдатах, которых накачивают подавляющими волю препаратами и тренируют для неизвестной цели? Главный героя пытается вырваться из западни, притворяясь, что он не отличается от остальных. Классическая антиутопия, мрачная, как и остальные романы Франке ("Холод Вселенной", "Сириус Транзитный"). В его произведениях тема обхода периметра похожа на черно-белую фотографию - яркие, контрастные тона, надежда потеряна, мы боремся с ветряными мельницами. Я пришел тебя спасти, но кто спасет меня самого?

Так каждый день мы меряем шагами границы своего мира.

- 5 -

Time

Время - враг человека, оно убегает, я не в силах продлить моменты своего торжества, постоянно ощущаю, как оно проходит, час, два, пора спать, завтра другой день, он пронесется со скоростью курьерского поезда, я перестаю обращать внимание, какой сегодня день недели - как они сменяют друг друга! - в детстве время тянулось мучительно медленно, заставляя считать часы и минуты, ожидание волшебных моментов встречи с незнакомым - новизна ощущений, не искаженная цинизмом и ложным всезнанием взрослых - куда все ушло, я остаюсь посреди мертвой зоны, наедине с культурой отверженных, давно умерших людей, чьи печальные тени собрались перед стойкой бара, у каждого своя судьба, калейдоскоп мыслей и слов, послание, которое услышат не все. Страх перед временем - "everything must go", говорил герой "Диких пальм", к 25-ти уже не кажется, что жизнь бесконечна. Собственно, она коротка.

Внутренние биологические часы подсказывают мне, что нужно торопиться, потому что дальше время будет убыстрять свой ход, пока годы не сольются в сплошное серое пятно. Ближе к концу, запертый в клетке приобретенного опыта, сквозь призму которого я стану воспринимать жизнь, относясь ко всему со скрытым недоверием ("Слышали, американцы подделали снимки с Марса!"), в клетке субъективных представлений о жизни, я буду одним из тех ворчливых стариков из "Bookends" Саймона и Гарфанкела, что смотрят на выцветшие фотографии - молодость лишь воспоминание наравне с первой любовью, футболом по вечерам, страхом перед экзаменами. Время ведет нас за руку к судьбе, медленно, по капле высасывая энергию из тела и души, оставляя пустые стареющие оболочки. Пока мы молоды, мы можем отдавать часть себя, реализовать миллион возможностей, но позже, отягощенные грузом житейских проблем, окруженные бытовыми вещами ("Посмотри, что я купила в этом маленьком магазинчике по соседству"), становимся тяжелы на подъем, и тут оно подкрадывается из-за угла, хватая нас с криком: "Поймал!". Часто я ловлю себя на мысли, что мне хочется бросить все и бежать, бежать без оглядки, без сожаления о вещах, что приобрел я за годы хорошо оплачиваемой работы и превратил их в материальный эквивалент удовольствия, Керуак жмет мне руку, Джим Гарденер снимает шляпу, но я пойман в сеть условностей, время заморозило меня в криогенной камере уюта, звенит будильник, и мне пора на работу, холодное зимнее утро и недовольные лица в транспорте - ваш пропуск, пожалуйста - небо цвета расплавленного свинца - я забываю, как выглядит солнце, и веселые песни Блэкмора, хоровод на весенней ирландской поляне, звон бокалов с вином, прекрасное рядом, но недостижимо, виновато время, вредный старик, ластиком стирающий мое будущее, превращая его в прямой, как стрела, автобан - тяжелые грузовики с ревом летят по нему, поднимая клубы пыли. Я - это минутная стрелка, бегущая по кругу.

Время - заботливая медсестра, укутывающая нас одеялом, играя с реальностью - все забывается, обиды из прошлого, нереализованные мечты, близкие друзья, ушедшие искать другой путь, человеческая память избирательна - я помню номер телефона своей первой девушки, но ее образ не встает у меня перед глазами, как бы я не старался. Жизнь постепенно перемещается в настоящее, в текущую минуту, границы сужаются, дискретный промежуток между прошлым и будущим, в течении которого я осознаю себя живым существом. Прошлое угнетает, и я благодарен времени, что оно помогает скинуть эту ношу. Пусть я - бабочка-мимолетка, для которой жизнь - краткий миг между рождением и увяданием, она точно не может изменить условия своей жизни, она их не ощущает, ей не дана способность думать во временных категориях. Чем мы лучше? И я без колебаний бросаюсь в объятия времени, не собирая документальных свидетельств своей жизни - ни фотографий, ни памятных мелочей - только функциональные инструменты расширения границ своей сенситивности, пластиковые контейнеры синтезируемых эмоций, замена весенней поляны Блэкмора и неоновых огней Лас-Вегаса Терри Гиллиама. Я не люблю фотографии. Часы Вселенной - это таймер огромной бомбы.

- 6 -

Go west

Последовательная цепь неминуемых событий привела меня к написанию этих строк, цифровой фотографии, многократно отретушированной - отфильтрованной из обрывочных мыслей информации. Большинство из них - фрагменты моей жизни, другая часть взята из источников локальной культуры, непонятной и отталкивающей почти всех, кого я знаю. Знаю? Нет, никогда не знал, не мог разгадать их сущности, люди - загадка для меня, скольжение по поверхности тонкого осеннего льда, только недоумевал, почему они неожиданно возникают и уходят из моей жизни. Где-то написано, что человечество является незаконченным творением неведомых Творцов, мы предназначались для какой-то иной цели, отличной от размеренного течения жизни, повседневности с ее покупкой продуктов, случайными совокуплениями и борьбой за мягкое офисное кресло - "Я могу уделить вам десять минут" - нами забивают гвозди. Инвентарь для выполнения бесполезных работ - вклад, принесенный мной человечеству, состоит из тысяч листов бумаги, документ за документом, миллионы бесполезных слов, водопад иллюзий.

На днях мне сказали, что в моих мыслях о жизни есть оттенок стороннего наблюдения - чужой в чужом краю, как у Хайнлайна - ни родная страна с новорусской ментальностью ("Кинем этих лохов!"), ни Запад с его практицизмом, чистыми улочками и одинаковыми пригородами - уютный домик, гараж на две машины и флаг над крыльцом - ни Восток, чей мистицизм одновременно пугает и неуловимо притягивает, нет, не там я хотел бы провести свою жизнь, от рождения первого ребенка до глубокой старости, окруженный чуткими и внимательными людьми. Планета как она есть, без границ, условностей, созданных нами, цвета кожи и культурных ценностей ее обитателей - я воспринимаю мир целостным, но тянусь к тому, что далеко от меня - это полет вдаль, кто-то за миллионы километров от меня создает изумительные по красоте вещи, и между нами устанавливается связь, я никогда не увижу его, но чувствую его близость - те же мысли, те же страхи и эмоции - трансатлантический экспресс, пристегните ремни, пожалуйста, - чужое и свое, все перемешалось в наш век. Я не стану ограничивать себя рамками одной страны.

Чувство одиночества больше присуще западной литературе - литературе личности, ее проблем, есть я и все остальные, которые, естественно, против, и их большинство. Очень много болезненности, особенно в кинематографе - фильмы Фон Триера, М. Ханеке временами тяжело смотреть. Восточная литература по своей сути более открытая, направленная вовне человека, больше солнца, ярче эмоции - Омар Хайям с гедонистическими стихами, Мураками с ироничным равнодушием молодого поколения. Мрачная средневековая готика Запада, болезненность и рахитичность цивилизации, истощившей себя в поисках абстрактной истины, святого грааля тихих кладбищ, ржавчина на скульптурах бронзовых ангелов, забытых поколением владельцев мобильных телефонов.

- 7 -

Message in the bottle

Время разбрасывать камни. Усталость, накапливающаяся от непонимания твоего пути, приводит к агрессии - есть ли разница, кто-то любит тебя, кто-то ненавидит, это не имеет значения - замочим всех, потом Бог будет разбираться, он специалист по отсеиванию зерен от плевел, мы не станем заниматься такой фигней, равнодушно смотрим на страдания других, полно проблем, не беспокойте, усталость = безразличие, жалость как пережиток раннехристианской эпохи - я действую. Не вмешиваюсь в дела других, не прошу советов, самодостаточность - мое кредо, канатоходец над пропастью, каждый день так много искушений вмешаться, помочь другим, зная о бесполезности помощи, приносящий добро? Нет большего зла, чем в блаженном неведении сеять добро вокруг. Выброшенная в мусорное ведро пластмассовая кукла - судьба вашего шага навстречу миру.

Эскалатор медленно везет меня к конечной остановке, и уже видны зубья транспортного механизма. Сожалению не место на движущейся полосе - я хладнокровно уничтожаю остатки своего прошлого, мир улыбается мне с чистого листа бумаги. Быть немного сильнее, чем окружающие, идти собственным путем вне культурных рамок - приветствую сбежавших от гнета лживой морали, что предписывает подчиняться прошлому. Моя знакомая однажды сказала, что предпочитает остаться в одиночестве - собственно, так оно и произошло - лучше, чем искать и не находить, тратить свою жизнь на попытки объяснения, почему она странная и не хочет вписываться в образ типичной девушки в диапазоне 20 лет. Она права - идем, не оглядываясь назад, пусть остальные напрягаются в изощренных умозаключениях о тебе, твоем мировоззрении, пусть отторжение станет шумовым фоном твоей жизни, шум транспорта на улице или пьяных соседей за стеной - все те звуки, рядом с которыми ты прожил сознательную жизнь. Рано или поздно вселенский магнит притянет похожих людей к тебе.

Хамелеоны 21 века, мы притворяемся, что чувствуем, играем роли по сценарию, диктуемому СМИ, раздвоение сознания - одна часть играет по правилам общества, другая протестует и ищет укромный уголок ("DO NOT DISTURB"), кто я - мечтательный меланхолик, наслаждающийся спокойной музыкой или агрессивный язвительный делец, мечтающий о пачке гринов? Я конформист, иду шаг в шаг по жизни с кейсом в руке к вершинам обывательских грез о счастье, мой огонь гаснет, замененный экономичным газовым фитилем с возможностью регулировки.

- 8 -

In the garden of souls

Проблема связи с ритмом живой природы только сейчас стала актуальной для меня - в окружении предметов современной технологии я слышу и ощущаю лишь совокупность искусственно создаваемых откликов на мое воздействие - настойчивый писк микроволновки, негромкий шелест жесткого диска компьютера, щелчки механизмов перемотки ленты VHS - каждая вещь напоминает о себе, как капризный ребенок требует внимания. Музыка, льющаяся из динамиков дорогой системы, частично скрадывает другие звуки, переводя их в разряд фоновых, но сама по себе она так же искусственна, высосана из пальца инженеров, создавших машины. Это лишь степень приближения к реальности, сухой остаток живого звука, однажды извлеченного из инструмента, о существовании которого я могу даже не подозревать. Мы готовы платить огромные суммы за техническое совершенство, за крошечный шажок к повторению многообразия жизни, пытаясь выразить ее хаотичность в строгих математических рядах и алгоритмах, но все заканчивается на живом концерте или на лесной поляне, где мы осознаем, насколько примитивен прогресс, имитирующий природу, натуральную физику живых процессов, песню биологической эволюции.

Кто я без привычных атрибутов - мобильного телефона, дающего иллюзию постоянного контакта с людьми (маленькая красная точка на радаре спецслужб передвигается, повторяя мой путь) - я принимаю SMS от мертвой компьютерной системы статистики, она мой виртуальный собеседник - безупречного аудиокомплекса, моего пропуска в королевство музыкальных аллюзий - играет VAS, я ощущаю изысканность аранжировки, она как приглашение в мир наслаждений дворца шейха посреди жаркой Аравийской пустыни - компьютера, который успокаивающе подмигивает индикаторами лазурного цвета ("Эй, у меня все в порядке!") - сложные математические операции, выливающиеся в возможность смотреть кино и убивать полчища монстров - действительность преобразования электрических сигналов в акустические и визуальные. Шкура зверя, обмотанная вокруг бедер - единственный спутник человека 5000 лет назад, как много изменилось, упорное созидание нового, отказ от естественного развития - выбор, который привел к тому, что я набираю строку за строкой на компьютере.

Бессмысленно выращивать цветы в своем жилище, растения напоминают о природе за окном, нет, гораздо дальше, потому что взгляд, брошенный из окна, наталкивается на безрадостную картину прямоугольных коробок - мегаполис геометрических огней - деревья и цветы весной вклиниваются в строгий узор улиц и площадей - вдоль дорог, на детских площадках, на тротуарах - замысел архитектора вписать природу в экосистему человека терпит поражение, инфраструктура города с ее трассами, дорогами, кабелями и трубами словно огромный спрут обвилась вокруг островков зелени, пробивающих себе дорогу сквозь панцирь из бетона и оргстекла. Я помню, как сажал деревья вдоль школьной аллеи - теперь на их месте ровные круги пней - 15 лет роста перечеркнуты решением администрации школы, мой дачный участок ждет такая же судьба, потому что деревья не приносят пользы - нет плодов, цветы умирают после холодов в мае. Я хотел бы рядом со своим домом вырастить орех, высотой в пять этажей - как мы привыкли мерить все городскими стандартами - огромный ствол, уходящий к небу, парафраз Вавилонской башни, его тень закрывала бы дом в раскаленные полуденные часы летом, шум его листьев создавал бы волнующий фон в ночные часы - но орехи не растут на широте моего дачного участка, и дома у меня нет - лишь городская квартира на последнем этаже, откуда видна Волга с необъятными просторами за ней - линия горизонта напоминает о том, что всегда можно идти вперед, ничто никогда не начинается и не заканчивается, по словам Клайва Баркера, я представляю, как прекрасно было бы подняться в небо и лететь, наслаждаясь пространством, ровные прямоугольники полей, извилистые ленты рек, тут и там рукотворные памятки человеческого тщеславия, небо иссиня-черного оттенка - прочь одиночество, навстречу всему живому.

Я все же стану выращивать цветы в своей комнате, культивируя мечту о свободе, потому что уверен в благополучном исходе этого мира. Однажды благоразумие возьмет верх, люди проснутся и ощутят потребность в созидании, гармонии с природой - путь к решению займет поколения, я не смогу увидеть конечную точку, собственно, я не нуждаюсь в доказательстве, достаточно видеть вектор движения, бессмысленно жить и ждать, выступая мрачным пророком грядущего Апокалипсиса, мода на страшилки - пророчества проходит - крики о бездуховности цивилизации сменяются осторожным развитием общества, появляются инструменты безопасности граждан, ограничения на развитие опасных технологий, культура входит в новый информационный виток. Только от природы мы отдаляемся по экспоненте, экосфера давно стала техносферой - пластик заменил дерево, живое стало искусственным (искусственная новогодняя елка, забавнее не придумаешь), природная эстетика заменена дизайном ("Посмотри, какие модерновые занавески!"), естественная женская красота - рафинированными худенькими эфирными созданиями, неспособными подарить миру здоровую жизнь. Когда-нибудь живых существ, которые пока являются спутниками нашего быта, станут изучать по книгам и фотографиям, мы вытесним остальных обитателей планеты.

- 9 -

"Times change"

- Почему тебе не нравится этот факультет?
- Мне стало неинтересно, сначала казалось привлекательным, потом перестало.
Диалог из жизни

Я сидел за компьютером, стрелки на часах сошлись на отметке "12", возможно, пора отправляться в страну сновидений, но сложно заснуть, когда вокруг столько мыслей, они ждут момента, чтобы накинуться на меня все вместе - покрывало, сотканное из дневных впечатлений, постепенно их место займут сны, хранители тайных фантазий. На грани между сном и явью я размышляю, кто толкает меня навстречу новым знакомым, связана ли с ними моя судьба или просто эпизод в жизни, пройден и забыт - как это было забавно! - пара фотографий, компакт диск, ключи от другой квартиры.

"Free falling", - пел в свое время Том Петти, монолог о свободе, вызов миру условностей и привычек, мальчик на скейтборде, застывший в янтаре сладковато-тягучей музыки американской глубинки - символ поколения, не вкусившего прогрессивные технологические новинки, когда-то я сам был этим мальчиком. Как раздвинулись границы жизни с тех пор! Я иду по своему кварталу, где каждая мелочь напоминает прожитые дни - лабиринт из железных труб, где мы сидели часами, обсуждая Вуди Аллена, стадион с тремя беговыми дорожками - я помню свою любимую в короткой майке, бегущую по одной из них, скамейки около подъездов - пустая трата времени, она не придет сегодня, подарив тебе цветок сирени, она дала знать, что это прощальный дар, все забудется через 20 лет, но кто когда-либо прислушивался к голосу разума? Запах весенних цветов, вот что каждый раз наталкивает меня на мысли о ней.

История стирает мелкие детали, на месте пустыря, где мы ловили кузнечиков, вырос огромный супермаркет, там всегда толпы людей и дорогие машины, блестящая неоновая реклама и камеры наружного наблюдения. Когда-нибудь на руинах супермаркета построят что-нибудь еще, центр виртуальных развлечений, арену для гладиаторов или склад кремниевых пластин. Какая разница? Моя память отсеет ненужные детали, и останется яркий фотографический след, моментальный снимок текучей реальности.

Как можно оценить тех, кто никогда не пытался раздвинуть покров тайны, скрывающий реальность? Изо дня в день скольжение по ее поверхности в поисках удовольствий на час - пловец на гребне волны, не знающий, что в толще океана существуют молчаливые громадные рыбы, песок на пляже вечности, вот кто они. Словно ты поднял трубку телефона и услышал бытовой разговор незнакомых людей, пустые слова, падающие в бездну времени, иллюзия деятельности - милая, где мои тапочки? - горы остаются на горизонте, потому что поколение альпинистов превратилось в занудных клерков. А были ли они альпинистами? Альпеншток непривычно тяжел для рук, привыкших сжимать корпус мобильного телефона. Иллюзия легкости, которую дают деньги и высокие технологии - современный кролик из шляпы, облезлый кролик, вылезающий из потрепанного цилиндра под звук синтезированных на компьютере ударных. "Оп-ля", - встречайте мессию 21 века, он пришел с лозунгом: "Не думай, не успеешь взять от жизни все" - а теперь слушаем группу "Ленинград", потому что они прикольные ребята, известны в каждой глухой деревушке, а кто такой Джек Керуак, спросите вы? Пустыня человеческая, сказал Сент-Экзюпери 50 лет назад, тогда не было компьютеров, Масяни и группы "Ленинград", что не мешало ему тосковать по нормальному человеческому общению. Вспоминаю ди-джеев (DJ, которого видно, где видно, кому видно, лично я предпочитаю закрыть глаза) на Муз-ТВ, создание в невообразимых одеждах, крутящееся на экране, фоном идет психоделическая картинка или диалоги из чата ("привет всем классным девчонкам из Зеленограда!", пятнадцать орфографических ошибок, лень печатать знаки препинания), смотрите на меня - это рекламная пауза сознания.

С характерным щелчком телевизор выключается, оставляя размытое цветное пятно на черном экране, оно медленно остывает, унося с собой пеструю суету незаконченных форм. Попробуйте на время забыть о его существовании.

- 10 -

"Heart of Lothian"

Звенят колокольчики, наступил День святого Валентина, я вспоминаю, что в этот день что-то нужно сделать… купить открытку для своей любимой, да, вот только этот эпизод жизни остался в прошлом - вырванный из контекста событий, день становится просто днем, дата в календаре, по ошибке обведенная красным, я не сдаюсь - дарить подарки, как прекрасно! Заметка в органайзере с вырванной страницей.

Слова не в состоянии передать глубину эмоций тех, кто смотрит на смеющуюся толпу и вспоминает о потерянной любви. Для них праздник - напоминание о праве на частичку счастья, возможность быть с кем-то вместе - печальные, они говорят мне: "Ненавижу этот день!", никто не пригласит их в кафе, чтобы за чашкой кофе рассуждать об оттенках солнечного цвета, не спросит, что он или она думает о жизни на тропическом острове, нет… Постепенно они становятся враждебными ко всем проявлениям окружающей реальности, раздражительными, полными подозрений, стараются уличить других в обмане ("Ты не это хотел сказать!") - уверенность в титаническом размере собственных горестей - цитируя мою знакомую, "Никто не любил так, как я", ураган в стакане воды. Буду ли я рядом или за миллионы километров, они все так же погружены в свои проблемы, с болезненным удовольствием созерцают собственное падение в бездну депрессии. Кто знает, что было первично - их одиночество, вызывающее неудовлетворенность жизнью или постоянное недовольство, заставившее близких уйти? Я старался дать им все, что было в моих возможностях, играл роль Сизифа, но мой камень падал и падал с горы…

Помните основную идею западных комиксов? Большой и сильный помогает слабому, спасение, метеором летящее с края света, всегда успевающее вовремя - Я спасу тебя, Джейн! - стремительные наброски, движение воздуха в отрывистых линиях карандаша, искаженное гневом лицо - фантазия подростка на листе бумаги. Как просто решается проблема! Глядя на них, понимаешь картонную одномерность сознания, сознания героев современной рыночной площади. Внутри макета из картона и переработанной пластмассы пустота, можно залезть внутрь - места хватит на нескольких человек - и управлять с помощью встроенных рычагов и написанного сценария. Род искусства, где идея крупными буквами написана на листе бумаги, что держит в руках нищий родом из Голливуда - помогите, кто сколько может - вы платите ему деньги за бесхитростное представление. У них только одно преимущество, бессмертный миф о победе добра над злом. Пока человечество существует, мы будем в это верить и снимать поделку за поделкой, рассчитывая облечь мечту в коммерческие одежды, сделать ее доступной для миллионов - старика из деревеньки Чумово или аборигена из архипелага Океании наравне с высоколобым евреем-интеллектуалом с Парк-авеню. Они правы, на их стороне вековая мудрость расы, ценности которой живут в фольклоре, доступном для любого гражданина. Так и художники современной эпохи создают фольклор 21 века, городские легенды о гигантских крысах из канализации или человеке с эмблемой S. Как броско! А разве ведьма из сказок Андерсена не колоритна? Или птица Рухх из арабской "Тысячи и одной ночи"?

Так что же - мы должны стать циниками, презрительно смотрящими на тех, кто барахтается в луже собственных неудач? Забыть о Суперменах и прочих американских радостях и выживать в одиночку, молча стоять над пропастью и смотреть на падающих в нее людей? Кто будет следующим в длинной очереди? Зная, что это бесполезно, я стремлюсь задержать движение к краю.

Но день проходит, унося с собой воспоминания, праздник окончен, пол в блестках конфетти - отголоски прошедшего веселья. Нет шута - он снял костюм и отправился домой, устав от толпы шумных гостей, остатки грима на утомленном лице - гости торопятся каждый по своим делам - успеть на последний вечерний автобус, звуки утихают, воцаряется тишина, мысли начинают свое вечернее восхождение. В минутах тишины я понимаю самые важные вещи в своей жизни.